Очень забавный эксперимент они провели. Потом нечто подобное уже все остальные подхватили, но мои коллеги были первыми и их живодерские опыты над живыми лондонским таксистами так и остались классикой нейрофизиологического жанра.
Эксперимент моих британских коллег доказал, что одной лишь силой мысли или, как говорят йоги, «сосредоточением ума в точке приложения идеи», мозг может круто измениться.
На томографе просветили черепа живых лондонских таксистов. И вот вам сюрприз: гиппокамп (участок мозгов, присматривающий за пространственной памятью) у этой части человечества оказался развит лучше, чем даже у нобелевских лауреатов.
Более того, оказалось, что и нейронов в гиппокампе таксиста намного больше, нежели у любого представителя Палаты лордов.
Поначалу все подумали, что в нобелевские лауреаты и Палату лордов набирают исключительно выживших из ума придурков. Однако чуть позже выяснилось, дело тут в работе таксистов — их мозги растут из-за нее бешеными темпами.
Нет, конечно, околонаучная гопота быстро придумала отмазку: мол, именно раздутый гиппокамп влечет пиплов в таксисты. Однако отмазка не прокатила.
Статистика показала, что таксистами становятся вовсе не гении пространственных пертурбаций, а обычное быдло, которое только через пять-шесть лет плутания по лондонским трущобам начинают хоть чуток врубаться, куда можно ехать, а где сожгут тачку вместе с пассажирами.
Между прочим, после лондонских таксистов ученая братия переключилась на более ценных лабораторных животных — обезьян.
Им прилепили электроды к черепушкам, чтобы понять, как нейронные массы в мозгах реагируют на постоянное интеллектуальное усилие.
Оказалось, участки коры мозга, задействованные упражнениями, не хило так увеличилась. И для этого не понадобилось тысячелетий эволюции. Хватило нескольких месяцев!
У людей этот процесс происходит аналогичным образом и гораздо быстрее и масштабнее. Если им капать на мозги интенсивно, то мозги поменяются так, что и обратно не поставишь при всем желании.
Прикиньте, сестрицы, каков эффект от умственной деятельности был бы у людей, если бы они с детства упражняли мозг полезными упражнениями? А у зомби? То-то же. Так что больше не качайте головами, а используйте их для развития ума, пока вас не опередили в этом понаехавшие с югов зомби.
«Тут, в «ИNФЕRNО», вероятно, просто какой-то синдром — ну вроде сорок седьмой хромосомы, как у даунов, — размышляла я. — Ведь могло так получиться, что в эту компанию специально понабрали людей с дефектами речи и глазными болезнями… На какие шиши набирали? Так ведь может, какой-нибудь спонсор подкинул бабла на тот проект. А потом оный стал самоокупаемым и даже дает нехилую прибыль».
На цыпочках я подошла к малиновой перегородке, из-за которой раздавались странные звуки, заставившие меня снова насторожится.
«Почему спонсор подкинул им бабла? — продолжила я рассуждать. — А потому, что всем этим сам переболел когда-то и шибко настрадался. Вот после и решил, разбогатев, помочь таким же бедолагам, как он. Собрал их сюда со всей России. И дал им работу… М-да, версия, конечно, так себе. Но другой-то покамест ни фига нет».
Более-менее успокоивши себя, я заглянула за ширму и там — о, ужас, ужас, ужас! — увидела, как сотрудники «ИNФЕRNО» с жутким и отвратительным аппетитом едят собачьи консервы. Прямо из банок! Руками!!!
«Пора смываться, Ника! — крикнул мне инстинкт самосохранения. — Только уходи по-тихому, чтоб эти твари не засекли. Иначе схарчат и косточек не оставят».
Я, стараясь ступать как можно тише, медленно сделала несколько шагов назад. Еще пара шагов — и я без потерь для имиджа покину опасную зону, оставшись целой и невредимой.
Но внезапно засигналил о входящем вызове мой мобильник из кармана. Падла! Жаль, раньше не убила об стол этого предателя!
И — о, ужас-ужас-ужас! — все услышали его веселенький рингтон — мелодия песни «Жил-был у бабушки серенький козлик» из «Пиратов Карибского моря».
«Ты попала! — сообщила я себе. — Коси под валенка и постарайся запудрить им мозги».
Сотрудники обернулись и глянули на меня.
А я… я, мои дорогие сестрицы, оцепенела от ужаса, ибо увидала, что у этих существ, беспечно принимаемых мной до сей секунды за людей, — совершенно черные глаза! Ни зрачков, ни белков! Словно пустые глазницы этих существ залили гудроном.
— О, мой га-а-а-д! — с трудом выдавила я вместо того, чтобы обрушить на оппонентов ураганы и смерчи всякой словесной пурги.
Меня будто жидким азотом обдало — обожгло и заморозило одновременно. Все ощущение на миг исчезли. Только почувствовала, как непроизвольно дергается глаз. Но определить, какой — левый или правый, — так и не смогла.
Время вдруг потеряло свою прежнюю скорость. Я видела, словно в замедленном кино, как медленно открывается рот у ближайшего ко мне существа, решившего мне что-то сказать, и столь же медленно делают шаг в мою сторону двое других существ.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — завопила я, осознав, что по собственной воле влезла в логово кровожадных зомби, и бросилась бежать.
Страх и просящийся наружу литр переработанного почками вина занесли меня в сортир.
Запершись в туалетной кабинке, я первым делом очистила мочевой пузырь от совершенно лишней в предстоящих боях с нежитью жидкости.
Затем, видимо, мало чего соображая от ужаса, опустила на стульчак крышку унитаза и взгромоздилась на нее с ногами, оперлась на сливной бачок согнутой в дугу спиной, в холодном поту которой нагло резвились стада беззаботных мурашек.